Название: «Сторож»
Автор: Naryshca
Бета: нет
Фэндом: Inu-Yasha
Жанр: романтика (или скорее: похоть XD), много-много мыслей и мало-мало действий.
Рейтинг: R (за мысли)
Пейринг: Инуяша/Кагоме, мимо Шиппо пробегал
Дискламер: Все герои принадлежат Румико Такахаси, действия персонажей в фике – мне.
Саммари: Ну, пошел Инуяша «посторожить» и чем все закончилось.
Размещение: как всегда, с моим авторством обязательно.
Он подглядывал.
Да, смейтесь, но он просто не мог удержаться от искушения глянуть на нее хоть одним глазком. Хоть на мгновение сделать вид, будто имеет полное право поступать так, как поступал сейчас – бесстыдно рассматривать ее в лунном обжигающем свете и задыхаться-задыхаться в наполнявших его эмоциях.
Она такая красивая, такая чистая, такая невинная, наивная… Кхе, да наивная коли даже не подозревает об его порочной привычке и думает, что сейчас он смирно сидит на страже ее спокойствия и даже не помышляет ни о чем подобном.
Ах, как она заблуждалась!
…ни сном, ни духом не ведала она о зреющей опасности совсем близко. Даже не подозревает, что опасность-то таится как раз в его присутствии рядом, в его взгляде...
…в его чувствах…
Она была такой расслабленной, от нее пахло спокойствием и удовлетворенностью. Неужто она настолько доверяет ему, что никто и ничто не потревожит ее покой, пока он рядом?
Под ложечкой неприятно закололо – он предавал ее. Предавал ее доверие, стало очень стыдно, на душе змеей заскользило отвращение к себе. Он пользовался ее доверием бессовестно, подло, но…
…но какая же она красивая! Какая… Он даже слова не мог подобрать, каждое казалось несравнимо блеклым по сравнению с ее сиянием. И имя у нее сияющее, прекрасное – Кагоме. Его Кагоме. Это звучало как музыка, как песня сирены.
…моя Кагоме…
Моя Кагоме!
Настанет ли тот блаженный день, когда он сможет сказать это вслух: ей, проклятому блохастому ублюдку, что вьется вокруг нее кругами, еще надеясь увести ее у него – Ага, щас! – да и вообще, чего уж там: всему миру рассказать!
Он едва слышно выдохнул: боясь, что его могут заметить он задерживал дыхание чтобы не дышать слишком шумно, но дышать все же было необходимо и ему, поэтому уткнувшись в рукава хаори он медленно и глубоко задышал, стараясь привести себя в порядок.
Кагоме… она даже не могла представить, что делала с ним, разгуливая в своей… как бишь ее там? – юбочке, кажется. Его глаза, помимо воли оторваться не могли от ее длинных, красивых ног, часто все в ссадинах и ушибах и все же прекрасных. Черт! Он бы с превеликим удовольствием зализал бы каждый синяк и царапину на ней, и зализывал бы до тех пор, пока б они не исчезли! Если бы она согласилась, конечно. А вот это вряд ли как раз таки.
…жаль-то как!..
Эх, мать - судьбинушка!
Да где ж это видано, чтобы разгуливать здесь в таком наряде?! Нет, он не против, чтобы она ходила так при нем, но…
…но вокруг столько посторонних самцов, которым ничего не мешает подобно ему разглядывать ее ноги во всей их красе! Будь его воля всем бы бошки посносил! Но ведь она не поймет, вон, блохастого защищает, позволяет ему лапать себя за руки своими грязными граблями! Оторвать бы их ему да засунуть в одно место!
Инуяша, наконец, восстановил дыхание, да вот беда – он так распалил себя мыслями о волчьем вожаке - ну прям заноза в причинном месте! – что дышать опять стало трудно. Внутри зарождался рык. Под когтями крошилось дерево.
Он глянул на озеро, залитое светом кривобокой луны, подобно цирковой арене.
Кагоме резвилась словно дитя.
Брызги летели в разные стороны, будто горсти бриллиантов, когда она с визгом гоняла Шиппо по воде. Щенок верещал и смеялся и был так счастлив, так опьянен тем, что внимание Кагоме сейчас принадлежит ему и только ему, что Инуяшу и не чуял и взгляда его не чувствовал. Да и куда там…
…тупой сопляк!
…он сейчас и врага бы не почувствовал, так был окрылен своим маленьким счастьем.
Кагоме тоже казалась по-настоящему счастливой - ее глаза сияли, отражая лунный свет, с губ не сходила улыбка, такая открытая, такая простая и искренняя. Инуяша мечтал, чтобы Кагоме ему улыбалась так всегда. Ему…
…и только ему! И никакие Шиппо не имеют права красть у него ее улыбки!
Инуяша знал – это глупо… Он ревновал. Дико и безрассудно, до утробного рыка в глотке, до того, что выпустил когти, впиваясь в дерево, до желания разорвать мелкого на кровавые ошметки! Но, бог ему свидетель, он бы и под угрозой пыток не признался в этой жуткой, необоснованной и совершенно неестественной ревности…
…ревности не человека - демона …
…ведь Шиппо всего лишь ребенок.
…и он единственной во всей их компании, кто на полном серьезе воспринимает его права на Кагоме.
Кхе!
Но по-другому и быть не может, ведь так ведь?
Он таскает Кагоме на закорках изо дня в день, она позволяет ему обнимать себя, лапать за бедра, пускай по необходимости, это не беда. И вообще, он единственный по ком и из-за кого она плачет…
…и он единственный кто, способен последовать за ней куда угодно: хоть в Ад, хоть в ее мир.
Разве этого мало? Мало доказательств, что они связаны и никакие Коги, Шиппо, Мироку, Нараку, да хоть черти лесные не отберут у него Кагоме – он порвет им всем глотки, пусть только попробуют сунуться.
Разве не понятно, что Кагоме принадлежит ему и только ему, как Тессайга… хорошо, пример неудачный. Скорее как сердце, как душа – без нее ему уже не жить, ни денечка, ни секундочки. Погаснут ее глаза и он тут же помрет, вот как пить дать, – сдохнет на месте, не выдержит.
Неужели им не ясно это? Неужто Кагоме не понимает как важна для него?
Ну да, а как же ей узнать-то, коль он из всех своих чувств являет свету только два: гнев и раздражение. А приведись остаться им вдвоем, так он смущение тут же маскирует хамством, чтобы не дай бог она не догадалась и не отвергла его. Он бы не выдержал…
А ведь у нее и нюха-то нет, чтобы учуять как он меняется рядом с ней, чтобы понять, что пропиталась им уже до самых костей – ничем этот запах уже не смоешь уж слишком едок, слишком старательно втертый в нее, чтоб он мог так просто взять и смыться. Да и черта с два он позволит! Пусть и не знает она, но пока этот запах на ней, пока у него есть право трогать ее и возить на себе, ни одному самцу до нее не дотянуться, разве что через его труп.
…а-ах, глупая смертная девчонка!
Инуяша вздохнул и поглубже зарылся в листву - собственное сердцебиение долбило так, что ему казалось, что его должны слышать все в лесу. Как же он боялся, что его заметят. Увидят. Если это произойдет, то его ждет не только пара десятков усаживаний, но, что хуже всего, он потеряет ее доверие и обрести его вновь будет ой как не просто. Он и так ловит на себе ее скорбно-обвиняющие взгляды из-за Кикио. А если выяснится еще и это…
Инуяша даже не знал, что произойдет тогда, поэтому сдерживал себя из-за всех сил.
Эх, как бы он хотел оказаться на месте этого наглого сосунка. Резвиться, развлекаться с ней в воде, брызгаться и смеяться, невзначай касаться ее влажной обнаженной кожи. И он бы согрел ее своим теплом, если бы она замерзла…
Хорошее воображение тут же подкинуло воспаленному сознанию несколько картин с тем, как могли закончиться подобные, наивные игры.
…особенно если бы она замерзла…
Он бы мог ее обнять, прижать к себе и тогда тело к телу, кожа к коже, губы в губы, дыхание в дыхание. Вода бы скрыла подробности, стала бы щитом им обоим от собственной стыдливости. Возможно, она бы не смущалась…
Ну, хорошо - смущалась бы, но возможно… может, все же позволила бы ему, сделать то, чего он так хотел.
…ах, а как же он хотел, голова прямо-таки и кружилась от оживших снов.
Он был бы очень нежным… ну, он бы постарался, хотя все же это сложно представить с его когтями, клыками и нравом. Но ради нее, он бы и луну с неба стряс, солнце к ногам кинул, лишь бы ей было хорошо!
Покрепче вцепившись в ствол, чтобы собственная дрожь не свалила его с дерева, Инуяша закрыл глаза, стремясь избавиться от слишком уж сладких и волнующих грез, но стало только еще хуже. Мысли так просто не отпускали, а ее смех похожий на перезвон серебряных колокольчиков, финальным толчком скинул его в пучину порочных фантазий.
Если… если бы она только позволила, он бы тогда ее поцеловал. Страстно и нежно, чтобы она поняла все и сразу, и его чувства и его желания. Он бы вмял ее в себя, чтобы она знала, что он испытывает с ней рядом, вдавил бы так, чтоб стать с ней единым целым - одним телом, одной душой. Он бы окутал ее своим запахом, своей аурой и никогда, никогда бы больше не отпустил. Он бы просто не смог отпустить ее пока,… пока бы не сделал ее своей и не объявил всем вокруг, что отныне и навсегда Кагоме принадлежит ему. И тогда бы ни Кога, ни Шиппо, ни кто-либо другой не посмел бы приблизиться к его самке, к его женщине! Как же он об этом мечтал, грезил днем и ночью.
Инуяша затряс серебряной гривой и с силой сжал зубы – в мыслях так и скакало, так и роилось все то, чтобы он мог и хотел сделать с Кагоме, если бы она только… если бы…
…если бы она только согласилась, он бы всего себя отдал, душу ей бы продал, лишь бы она скулила его имя и извивалась как змея, и тянулась бы к нему, умоляя, чтобы он…
Инуяша очнулся только тогда, когда услышал, что сам скулит, едва не воет чуть слышно, уткнувшись ртом в рукава хаори. Чтобы тихо, чтобы не услышали, не узнали. На щеках горел румянец, в животе закрутилась и сжалась пружина, хакама стали неудобными и лишними.
Инуяша в миг пожалел, что пришел сюда. Эх, водички бы сейчас ледяной да на голову, чтобы в себя придти, а то иш размечтался, идиот!
…Черт! Это ж надо было распалить себя до такой степени! Ну, как щенок, в самом-то деле!
Пора было закругляться. Вдоволь уже намечтался, еще чуть-чуть и… мать вашу! От него, наверное, сейчас так разило похотью, что учуяла б даже Кагоме. К тому же, Кагоме с кутенком тоже засобирались.
Инуяша насторожился и испугано замер, когда Шиппо пронесся совсем рядом с деревом, на котором он притаился. Но его не заметили: знай себе скачет как козел мимо и ничего не видит вокруг, то ли замерз так, то ли счастлив до потери рассудка.
- Брр, холодно! – верещал Шиппо, растирая себя ручонками и натягивая побыстрей одежду. – Кагоме, давай скорей к костру.
- Ну замерз, так беги, я приду сейчас, – по голосу чувствовалась, что Кагоме улыбается. В интонациях сквозила нежность.
Эх, хотелось бы Инуяше, чтобы и с ним она так разговаривала, но не-е-ет. Эта интонация была припасена только для Шиппо, черт бы его побрал! И если б Инуяша своими собственными собачьими ушами не слышал, что точно так же Кагоме разговаривает и со своим братом, не жить бы лису и дня.
- А ты точно сама дойдешь?
- Конечно.
Шиппо еще несколько секунд посомневался, сверля ее глазенками, потом улыбнулся и, кивнув, кинулся в сторону их лагеря.
Инуяша сдержался, чтобы не кхенуть. Вот ведь паразит – оставил Кагоме одну! Впрочем, Инуяше сразу стало не до Шиппо и вообще не до чего в мире, когда он снова перевел взгляд на озеро.
…о все Боги на земле и небе…
…Кагоме…
Ни одно чудище болотное, ни один ёкай размером со скалу не мог ввести Инуяшу в состояние аффекта как вид обнаженной Кагоме в лунном свете.
…какая она была!..
Какая красивая, какая желанная!
Желанная это точно! Такого желания он отродясь не чувствовал. Кровь в жилах вскипела мгновенно, кинула в жар тело, отравила рассудок – из головы мигом вылетели все мысли. Кроме одной…
…Кагоме…
Он чуть с ума не сошел, силясь удержать себя на дереве и не кинуться на нее подобно зверю. А зверь уже ворочался внутри, царапал когтями себе путь на свободу, рычал утробно. Инуяша не сразу сообразил, что собственно это он сам рычит, пялясь на Кагоме так, что глаза едва из орбит не выпрыгивали. Блин, да скорей бы она уже наплескалась, да оделась, иначе…
…а иначе собственно что?..
А Кагоме не чувствуя какая опасность назревает буквально у нее над головой, неспешно вышла на берег, провела ладонью по телу скидывая с себя капли воды, чуть наклонилась, чтобы отжать волосы…
…Ох, ёпрст, глаза б закрыть да уши зажать, да силы воли не хватало…
Да и видок открывался такой, что Мироку бы от зависти помер, если б узнал. Да куда уж там похотливому монаху, святой бы засмотрелся!
Луна глазела на нее сбоку, как раз с той стороны, где сидел Инуяша. Кагоме была для него как на сцене. Каждый изгиб ее дивного тела, каждая капелька воды, светившаяся словно драгоценность, каждая прядь ее волос живым шелком падавшие ей на плечи, облепившие шею и щеки, все было подвластно его внимательному взгляду.
Кагоме тем временем продолжала гладить себя, скидывая воду, то по груди погладит, то по животу, бокам, ягодицам. Гладила-гладила-гладила…
Инуяша озадачился вопреки всем своим желаниям, когда тонкие пальцы вдруг задержались на сосках и, нет-нет глаза его не обманули, сжали.
Он поперхнулся собственным сбившимся дыханием, вытаращился на девушку во все глаза, силясь понять, чего это она делает? Такой способ вытираться? Людской и ему не известный или… Нет, ну вот точно, не знай он Кагоме и не зная, чем она сейчас занимается, он бы подумал, что она… что она…
…что она…
Дыша прерывисто, почти оглушенный бьющимся сердцем, Инуяша непроизвольно потянулся к ней, вытянул шею, чтобы поближе рассмотреть такое странное и волнующее действо. Кагоме тем временем уже спустилась чуткими пальцами по животу, задержалась на чуть-чуть, словно сомневаясь и скользнула ими между ног, стирая влагу с внутренней стороны бедер.
Инуяша гахнул, крякнул, охнул и ахнул, едва не свалившись с дерева от потрясения и испуганно замер поняв, сколько шуму наделал. Вот же… Это что ж это? Это ж что она делала? Ах, вот ты какая, Кагоме!
Кагоме услышала, замерла, дернулась, расправила руки, пугливо стреляя взглядом по сторонам.
- Шиппо? – неуверенно позвал ее голос. – Это ты?
Инуяша поверить не мог в такое счастье – явно не к добру подобное везение. Она, значит, еще не ведает, что он тут в подгляделки играет. Эх, он бы сейчас многое отдал, чтобы превратиться в невидимку и улизнуть. Но никак. Нельзя двигаться, Кагоме сейчас вся в слух превратилась, вертит головой как заведенная, вглядывается в кроны деревьев…
…стойте-ка, в кроны деревьев?!..
Инуяшу кинуло в холодный пот. Предательское сердце готово было выпрыгнуть из груди.
Она знает, что он тут! Ну, или подозревает, иначе с чего бы ей на деревья смотреть, Шиппо по ним отродясь не лазил. На деревьях только он мастер скакать и ей это известно так же хорошо, как и ему.
Вот, проклятье!
Ведь стоит ей сказать заветное слово и вот, пожалуйста, он перед ней как на тарелочке с голубой каемочкой.
Он ждал, ждал самого ужасного мига в своей несчастной жизни и заранее краснел и придумывал, как будет выкручиваться из создавшейся ситуации. Если он скажет, что только-только пришел, поверит ли она?
Кагоме же хмурясь и прикрываясь, уже судорожно натягивала на себя свою одежду. Вот и скрылась ее грудь за дурацкой кофтенкой, и бедра уже исчезли за складками юбки. Обувшись, девушка еще раз обвела взглядом деревья, явно ища что-то или кого-то, к глубокому несчастью Инуяши он даже знал кого и вдруг:
- Сидеть!
- …твою ж мать…
Ханьо рвануло вниз, скребнули когти о кору дерева, он зацепился и обломал на ходу сучья и его, со всей дури заклятья, врезало в землю.
Поделом!
Насмотрелся, выродок?! Намечтался?!
Инуяша лежал, не смея двинуться или сказать хотя бы слово. Да куда там, ему было стыдно даже голову поднять и посмотреть здесь ли Кагоме еще или ушла уже.
Вот же черт, и ведь даже не начнешь орать, в кои-то веки она использовала четки по назначению и усадила за дело.
Молчание затянулось и Инуяша уже всерьез полагал, что Кагоме ушла, когда:
- Ину…яша?.. – голос звучал потрясенно и вопросительно, словно бы Кагоме поверить не могла, что он тут.
Инуяша весь скукожился, ожидая следующих слов, но Кагоме снова замолчала. Подождав для верности еще чуток он, наконец, решился сесть.
Кагоме стояла буквально в шаге и таращилась на него так словно видела впервые в жизни. Молчание затянулось. Инуяша краснел, зеленел, синел под ее вопросительными глазами и, наконец, не выдержал:
- Ну, че? – пробурчал он с таким видом, будто бы его оторвали от важнейших дел его жизни.
Кхе «че-че», а то сам не знаешь?
- Ты… ты, что ты тут делаешь? – кажется, ей удалось совладать с голосом.
Ну вот, дождался он коронного вопроса, настало время врать.
- Что-что, самой подумать никак? Или мозгов не хватает?! – во-во, давай-давай. Молодец, еще пара таких фраз и не видать тебе Кагоме как ушей своих!
Эх, и чего он немым не родился?
- Инуяша, - ага вот оно, стальные нотки, сейчас она его об землю мордой, так тебе и надо животное похотливое. – Только не говори, что ты подглядывал за мной.
- Фех! Нужна ты мне как пятая нога! – оправдание он выпалил инстинктивно. По старой привычке, но поделать с собой ничего не мог. Он бы и в жизнь не признался, что специально, тайком пробрался сюда и добрых полчаса пускал по ней слюни.
Но Кагоме вопреки обычной обиде неожиданно подбоченилась, вжав ладони себе в бока и упрямо уставилась ему в лицо. Вот еще не хватало, ему и так стыдно, так она еще и смотрит так, словно все знает.
- Ну, чего ты на меня уставилась!? Да не подглядывал я! – пробурчал он недовольно, однако к его собственному ужасу в голос вдруг затерлись неуверенные нотки.
- Да ну! Тогда объясни, что ты тут делаешь, Инуяша!
- Я? Я… охранял я! Разве и так не ясно! – прозвучало правдоподобно, он даже сам поверил.
Кагоме моргнула, глаза у нее потеплели, Инуяша мысленно выдохнул, с надеждой смотря ей в лицо. Верит или не верит?
- И долго… - щеки у нее заалели. – Долго ты уже так «охраняешь»?
То как она выделила последнее слово, дало понять, что ни черта она не поверила. Инуяша прижал уши к голове.
- Ну,… давно… - промямлил он, пряча от нее глаза.
Идиот, сам себя в ловушку загнал.
- Но я не смотрел, - жарко добавил он, для верности махнув рукой. – Не смотрел!
- Да? Что, совсем-совсем не смотрел? – она сделала к нему шаг и склонила голову к плечу, смотря на него снизу вверх. Взгляд у Кагоме был горячим, таким горячим, что ханьо кинуло в жар, тряхнуло от волны желания девятым валом накатившим на тело, мелко затряслись руки.
- С…совсем… - он отвел от нее взгляд. Пора было сматывать удочки да рвать отсюда когти.
- И ничего-ничего не видел?
- Ниче…го, – в ушах начало звенеть.
- Тогда, почему ты не смотришь мне в глаза? – ее ладони легли ему на щеки и повернули лицо к себе.
…Кагоме…
- Ничего подобного…
Он попытался отвернуться, но и Кагоме была упрямой. Нет, он бы мог на нее наорать, обозвать дурой или как-нибудь еще похуже – обычная практика, проверенный эффект, но…
…но сейчас он бы просто не посмел…
Смирившись, он наклонил голову и вонзился взглядом ей в глаза. Пусть смотрит, коль ей так приспичило.
Какие они у нее. Красивые, глубокие, ясные, жаркие.
…любимые…
Его взгляд помимо воли метнулся к ее губам и обратно. Изо всех сил он пытался держаться и не обнять ее, снова не съехать взглядом к ее рту. Однако еще до того как он об этом подумал, сообразил, что на него он таки как раз и смотрит. И очень… очень хочет прикоснуться к нему.
Прикоснуться? Ха-ха, кого он хочет обмануть? Да он бы сожрал ее тут же живьем, чтобы никому не досталась…
Кагоме тоже вела себя странно. Больше не задавала тупых провоцирующих его вопросов: то ли все поняла, то ли просто поверила. Инуяша некоторое время гадал, что же вернее, потом мысли скукожились, сжались только на ней одной и все остальное послалось в кучи мыслей, которых он оставил «на потом».
Щеки там, где к нему прикасались ее ладони, горели, по телу бежали колючие мурашки, в голове творился полнейший кавардак. Опять налетели, накинулись порочные мысли, смели все остальные, нагнали, накрутили желание.
Тело загорелось – вспыхнуло как спичка.
…и пахла она так вкусно, так сладко и терпко…
И он уже знал этот запах… этот аромат…
И тут его неожиданно осенило:
…Она меня хочет!
Осознание сей правды вместо трепета, который по всем его меркам он должен был испытать, принесло только ужас. Кагоме его хотела это точняк, нюх его пока еще не подводил, да вот только сама-то, кажется, она этого не понимает.
И что с того? Ну, Инуяша? Вот он – ты, стоишь, как и хотел к Кагоме близко настолько, что чувствуешь, как ее дыхание касается твоего горла. Мало тебе? Давай, вали ее на землю!
Но ведь так нельзя! Она потом не простит, отвернется.
Инуяша судорожно сглотнул, чувствуя как начинает падать в бездну желания. Снова. Нет-нет, нельзя. Нужно держаться. А лучше всего держаться от нее подальше.
…бежать, пока его возбуждение не перевалило через край и не стало поздно…
Он уже собирался дать от нее деру, и хрен с ней: пусть думает что угодно, как она неожиданно вздохнула, глубоко и как-то обреченно, - поняла, что фиг она от него чего-нибудь дождется? - и отступила от него на шаг. Сразу стало неуютно и холодно, захотелось все переиграть.
…ведь все не обязательно делать до конца, так ведь? Можно было хотя бы ее поцеловать…
При мысли, что вот сейчас он мог бы ее обнять, прижать к себе и коснуться ее пухлых губ, конечности тут же налились свинцом, голова затуманилась.
- К…Кагоме? – робко с надеждой он потянулся к ней, еще не поздно, он чуял, что еще не поздно.
- Пошли к костру, там, наверное, уже все волнуются, – Кагоме подобрала с земли оставшиеся вещи и медленно поплелась к тропинке.
Обломила, все равно, что ушат ледяной воды ему на голову вылила.
Инуяша чувствовал себя брошенным на произвол судьбы щенком. Стало обидно, до злости.
Он фехнул, кхенул и насуплено последовал за ней, не сводя с ее спины горящего взгляда.
Ну и что это было, а?
Они все шли и шли, продираясь сквозь густые не тронутые пока цивилизацией дебри, а Инуяша все думал, что же означало ее странное поведение. Она так пахла… сейчас она тоже вкусно пахла, но уже не так – запах ослаб, притух как-то, как угасающее пламя свечи.
…и ему стало легче дышать, он больше не задыхался от собственной похоти…
Переборов себя, он ускорил шаг и в прыжок догнал девушку.
- Эй, Кагоме…
- Что?
- Ты… ты не злишься? – вот же, мать-перемать, чего он мямлит как недоношенный?
Кагоме приподняла брови, кинула на него вдруг отчего-то смущенный взгляд.
- С чего бы?
- Ну… - он смутился, запрятал руки подальше в рукава хаори, засопел как обиженный ребенок. – Ну, за то, что был… там… пока ты купалась.
- А, за то, что подглядывал? – уточнила Кагоме, не сбавляя шага и таким тоном, словно это было само собой разумеющимся.
Инуяша споткнулся о собственные ноги, крякнул от неожиданности и остановился, потрясенно выпучив на нее глаза.
- Ч…чего?
Кагоме тоже остановилась, обернулась к нему с вызовом в глазах, чего-то ожидая. Может, извинений? Хрен дождется.
- Разве я не права?
Права, блин, но хрен-наны он признается в подобном – скорее сдохнет.
- Дура! Я же сказал, что просто охранял! – заорал он, сам себя перепугав до полусмерти.
Кагоме же и ухом не повела, пожала плечами и знай, развернулась, и потопала дальше, оставив его кипеть как чайник.
- Кагоме!
- Нам не о чем разговаривать.
Да ж ёлки-палки!..
- Так ты все-таки злишься?
- Ну… скорее - да, чем – нет, – кивнула девушка после короткого раздумья.
Инуяша тут же скис. Хотя и без этого ответа было понятно, что она злится. Да и не может же быть по-другому. Кому понравится если за тобой наблюдают пока ты голышом плещешься в воде? Да и еще ладно, если б был это кто из чистокровных, так нет же… он – выродок - посмел.
Инуяша собрал все цветистые ругательства в свой адрес, что знал. И он еще чего-то там мечтал о том, что она может быть его. Что согласится когда-нибудь замарать себя им. Поцеловать ее вздумал. Ага, щас! Размечтался!
Такие как Кагоме не для него.
Но с другой стороны, что-то в груди вдруг затвердело, встало колом, не давая упасть духом окончательно. И что с того, что он полукровка, что с того, что каждый встречный поперечный так и стремится сравнять его с землей? Да вот только пока никому ведь не удалось! Он процарапал себе путь к жизни и Кагоме он тоже никому не отдаст!
Не отдаст и все тут, точка!
- Инуяша?
Ее голос, наконец, подвел черту в его стенаниях, он вздрогнул, посмотрел ей в лицо.
Красивая, блин. Какого черта, ты такая красивая, Кагоме? Такая отзывчивая, такая добрая, такая всепрощающая.
Придушил бы за это!
Лучше бы оттолкнула его, дала по морде, может он бы поостыл. Да полегче б стало и он не чувствовал себя так пакостно.
А то ж выть охота от боли в душе.
Эх, жизнь-житинушка. Когда-то давно, когда мать покинула этот мир, Инуяша и думать не думал, что бывает что-то больнее. Однако Кикио научила его, что бывает, да так, что до сих пор в душе что-то дрожало от ужаса. Правда с выяснением правды струна ослабла, но ощущения остались.
А вот теперь Кагоме.
Боль вовсе не сильная, но уничтожающая его день за днем как неизлечимая болезнь. Он словно разрушался изнутри, капля за каплей, клетка за клеткой. Он понимал, что просто смотреть на нее день за днем, ему становится все невыносимее. Он ведь дождаться не мог, когда сможет закинуть ее себе на закорки. Ведь пока они мчались по бесконечным дорогам он мог наслаждаться ее теплым, зовущим и сводящим его с ума, запахом, ее телом прижимающимся к его, ну и, конечно же, в очередной раз показать всем встречным ёкаем, что эта женщина его. И что еще важнее, в такие моменты она всегда его обнимала. Сама.
- Инуяша?
О, а он и не заметил, что она так близко подошла. Близко, уже в его личном пространстве и глазеет на него как на тяжелобольного.
- Чего? – пробурчал он, выкидывая из головы неприятные мысли.
- Ты какой-то странный. Ты хорошо себя чувствуешь?
Вот ведь дура! Да паршиво он себя чувствует, так паршиво, что сейчас завоет.
- Нормально. Чего ты так смотришь на меня?!
Он отвернулся в сторону, а Кагоме внимательно продолжала вглядываться ему в лицо. Это начало раздражать. Надо бы просто взять и уйти, но ноги словно пустили корни – не двинуться.
- Ну, че еще?! – не выдержал он.
- Ты хочешь знать, почему я злюсь на тебя? – голос девушки звучал ласково и просительно, словно это она его молила выслушать ее.
Инуяша проглотил язык от неожиданности, недоверчиво покосился и, увидев смущение на ее щеках, вконец растерялся.
- Н..ну ты же думаешь, что я… п…подглядывал… типа.
Кагоме глубоко вздохнула раз-другой и выпалила:
- Вовсе нет. Я злюсь за то, что ты мне врешь, Инуяша!
Он в ужасе вытаращился на нее, заливаясь краской до самых ушей. Шагнул назад, сразу подрастеряв всю свою насупленность, замахал руками все равно, что ветряная мельница.
- Но я ведь не…
- Инуяша, – Кагоме устало покачала головой, словно говоря, что отпираться бесполезно уже.
Но для Инуяши это было хуже смертного приговора.
Он заметался, задергался в панике, сжал кулаки, силясь что-нибудь сказать в свое оправдание.
- Но я ведь правда, я… я…
- Инуяша!
Она, блин, поняла. Она знает, что он бессовестно глазел на нее и все видел.
- Но, К…Кагоме!..
- Если ты сейчас начнешь снова врать, я тебя усажу!
Инуяша покорно замолчал, соображая, что его дальнейшие попытки очистить себя приведут только к одному – рожей в землю. Но с другой стороны, это ведь значит, что он сдается. И подождите-ка…
…она НЕ злится, за то, что он смотрел на нее…
Это осознание по силе оказалась схожей только с хорошей наковальней по голове. Он застыл, в ступоре смотря в спину удаляющейся девушки, и не мог поверить в только что понятое.
Что бы это значило? Значит ли это что ему и дальше можно присутствовать при ее омывании, или просто отказ был сам собой разумеющимся?
…Кагоме…
Тысяча вопросов завертелись в голове, столько хотелось услышать. В душе вспыхнул огонек надежды, что мечты его не так тщетны как думается ему.
Может быть она… может ли она.
…но ведь она так пахла…
Вряд ли Кагоме стала бы так пахнуть, если бы была недовольна, ведь так ведь? Кто лучше Инуяши знал страшный запах гнева Кагоме?
Инуяша даже не понял, что как идиот стоит посреди дремучего леса и лыбится во все клыки, смотря на уже опустевшее пространство. Кагоме уже ушла, оставив после лишь хвост своего аромата.
Инуяша решил, что сейчас ему возвращаться в лагерь будет как-то подозрительно. Мироку тут же заподозрит его в делах непотребных, да и Санго наученная распутным монахом поглядывать станет. Нет, сейчас никак. Он вернется попозже, а коль вздумается им вопросы задавать, так он честно ответит, что в дозоре был.
…а заодно подумает и взвесит обо всем случившемся сегодня…
(июнь 2008г.)
