Продолжение есть. Эту главу посвящаю милой Эленае, которая побуждала меня продолжить. Надеюсь она вернётся к нам.

                                                                                                            Счастье семьи Гримани (часть первая).

Враг был силён. Не просто силён, но и отменно тактически подготовлен.  Дэйв Макмиллан, опытный ветеран не одной компании, понял это с первых минут ведения боя. Дэйв с горсткой товарищей, оставшихся от взвода лейтенанта Блэкбёрда, остались прикрывать отход большой части объединённой группы войск под  синими знамёнами организации объединённых наций. Последним бастионом, на пути, наседающего противника, стало длинное многоэтажное строение, некогда  служившее зданием таможни, поэтому полностью перегородившее подходы к территории порта.  Дэйв получил приказ  -  стоять до последнего патрона или, по крайней мере, до  команды разрешающей эвакуацию. Враг – опытные наёмники, работающие на террористическую организацию «Газават», был очень опытен и добился немалых успехов. Последние оставшиеся в живых солдаты миротворческого контингента покидали границы Хельмаджистана, на десантных катерах американских военно-морских сил. С американскими войсками террористы связываться не хотели, поэтому поставили перед собой задачу - уничтожить  остатки миротворцев на подходе к кораблям. Дэйв и остальные понимали всю важность задачи, которая перед ними стояла, и поэтому твёрдо решили держаться до последнего. Но у врагов были другие планы, и поэтому бой закипел жаркий, с первой минуты, и не собирался утихать до позиционной перестрелки. Под прикрытием ураганного огня по всем оконным проёмам, маленькие группки наёмников приближались к стенам здания. Хоть и были они на открытой местности, вести по ним прицельный огонь было невозможно – стоило показаться в оконном проёме – на нём сосредотачивался огонь нескольких стволов. Если противник проникнет в здание – дело труба, вести ближний бой такими силами как у группы Дэйва, невозможно. Положение ненадолго спасли гранаты – чтобы кинуть в проём M-DN11, вовсе не обязательно полностью показываться врагу. Но большинство гранат лишь зря сотрясли воздух, из врагов почти никто не пострадал. Пригибаясь ниже уровня подоконников солдаты, перебегали от окна к окну и вели неприцельный огонь, высовывая стволы карабинов в проёмы.  После того как запас гранат иссяк, пришлось, рискуя быть подстреленным, выцеливать наступающих, на короткие промежутки времени высовываясь в окна. Спустя пять минут боя, сам Дэйв уже словил пару пуль своим бронежилетом.  Так ситуация немного выровнялась, но только до тех пор, пока нападающие не начали использовать гранатомёты. Тут уж миротворцам пришлось туго – после первых же выстрелов со  стороны террористов группа Дэйва лишилась двух бойцов. Тогда ветеран разъярённый надоедливым противником, встал в проёме в полный рост и, спокойно выцепив из группы нападавших, гранатомётчиков, два раза нажал на спуск. Два трупа разбрызгали содержимое своих черепушек по мостовой. Тут же Дэйв был сбит с ног несколькими выстрелами со стороны противника. Хоть бронежилет и на сей раз спас его от смерти, мир окрасился красными красками. С трудом поднявшись на ноги, ветеран подошёл к окну и, выставив из проёма  ствол, высадил весь рожок, поводя им из стороны в сторону. Видимо это оказалось последней каплей, и враг стал отступать под прикрытие, заранее подогнанных грузовиков. Ствол  М4 раскалился до предела так, что марево горячего воздуха поднималось перед лицом тонкой струйкой. В, до сей поры молчавшем, наушнике раздался едва слышный треск , и хриплый голос командующего приказал отступать к кораблям. Приказ слышали все бойцы группы Макмиллана, и тут же все начали, пригибаясь отходить к выходу, скрытому за толстой перегородкой несущей стены.  Сам Дэйв уходил последним, контролируя своих солдат и подбадривая их армейским крепким словом. Когда миротворец ступил на последнюю ступеньку, мир вдруг пропал, и посреди черноты появилась надпись зелёного цвета: «Уровень завершён».

Сидевший на полу Ричи, облегчённо откинулся, облокотившись на сиденье дивана и незаметно покосился на свою кузину. Та, не скрывая восхищения, смотрела на своего  брата во все глаза. Ричард, скрывая собственное возбуждение, небрежно произнёс:
- Я же говорил, что легко их сделаю!
Сестрёнка, с которой он познакомился только сегодня, оказалась неплохим парнем. В том смысле, что никаких девчоночьих штучек не выкидывала, и целый вечер выспрашивала у него, как пройти самый трудный уровень в «Террорист страйк 2». Чтобы девчонка играла в шутеры – такого Рик ещё не видал, а чтобы полностью прошла  почти весь – о таком, даже не слышал. Его родственница, на день рождения которой он приехал, не играла в куклы, не смотрела девчачьи сериалы и не болтала о пустяках. Она неплохо для своих, теперь уже десяти, лет  рубилась в стрелялки, с удовольствием коллекционировала модели боевых машин пехоты, и запоем читала романы Эриха ван Ластбейдера. Часа три назад им, наконец, удалось ускользнуть от взрослых, и уединится в комнате Риты, чтобы Ричи смог показать, как надо действовать на последнем уровне «Террорист страйк 2». Пока взрослые, забывшие про детей, вели свои скучные беседы, дети на втором этаже домика, затерянного в Аппеннинских горах, спасали честь миротворческого контингента в предгорьях Хельмаджистана.
- Жалко, что  у тебя сети нет – на пару поиграли бы! – Ричард, родившийся и выросший в Риме, в эпоху развитых цифровых технологий, не мог поверить, что где то не может быть интернета.
- До нас никто не берётся провода тянуть – слишком невыгодно – голос девочки выдал её к этому отношение, хоть и пыталась она сказать это равнодушно. Видимо немало  словесных битв провела она с родителями, уговаривая их, потратится на выделенную линию. Но родители, как и факты, были неумолимы. А факты были таковы, что ближайшее селение находилось в трёх километрах от горной виллы, в которой проживали Гримани - семья Риты.  И в этом селении – деревушке Солитариа, тоже не было интернета.  Ближайший город находился в полусотне километров, и оттуда проводить линию не хватило бы денег даже у Билла Гейтса. Рик, впервые в жизни, попал в такое удалённое от цивилизации место. Здесь всё было для него в диковинку – и подворье с домашним скотом, и огромные дикие просторы за окном, словно кадры из какого-нибудь фантастического фильма про неизведанную планету. Даже отсутствие интернета, было для него чем-то из области постапокалиптической фантастики!
- Переезжать папа ни за что не хочет. Так и пропаду здесь одна, со своими овцами и кролями. – Рита мечтала съездить в Рим, сходить в «Город игр» -  парк развлечений в Вальмонте , покататься на знаменитом римском метро, погулять по Колизею. Всё это она с жадностью впитывала через экран телевизора, когда вечерами, закончив делать  уроки, садилась в гостиной, взяв в руки пульт управления. Родители, видя пытливую натуру подрастающей дочери, конечно, страдали от того, что не могут позволить ей  удовлетворить жажду насыщенной жизни. И дело было не в финансах –  чего- чего а денег у семьи Гримани было достаточно. Однажды, пару лет назад, мама объяснила девочке, что переехали они сюда, в горы, вскоре после рождения Риты потому, что врачи настрого рекомендовали больной девочке горный воздух. Да, у Риты обнаружилось очень редкое заболевание – альвеолярный  протеиноз лёгких, и родителей поставили перед выбором – либо девочка постоянно живёт в больнице, либо в горах. То есть выбора не оставили – бросать девочку одну, в больнице, родители ни в какую не захотели. Получается, что Рита сама и виновата в том, что влачила свои тоскливые дни на далёкой ферме. Особенно угнетало то, что никаких неудобств, в плане здоровья девочка не испытывала – могла целый день, до упаду, носиться по склонам родного предместья, купаться в ледяном ручье, или висеть вниз головой на высоком суку старой яблони, что росла перед окнами дома. Чувствовала она себя при этом отлично и, тем не менее, родители каждый раз на просьбу съездить на каникулы в путешествие, отвечали категорическим отказом. Девочка понимала, что родители не желают её обидеть или обделить, как тут разуверится в их любви, когда живёшь с ними бок о бок круглые сутки. Вот и досадовала на себя за свою нелепость и неуместные интересы. Единственно, что умиротворяло буйный характер Риты, и мирило её с жизнью затворницы – любовь матери. Отец, конечно, тоже любил дочку, но всё-таки именно материнская нежность смягчала порывы девочки.
- Да ты что! Переезжать? Отсюда? Я бы тут всю жизнь прожил! У вас тут клёво, Бог с ним с интернетом! – Рику было не понять чувств девочки. Сегодня он впервые в жизни увидел и потрогал самых разнообразных и до жути милых домашних животных: кроликов, козлят и даже маленького поросёнка подержал на руках. А какие вокруг горы! Мощные, величественные глыбы подавляли, но не так как подавляют рукотворные небоскрёбы – природные гиганты позволяли почувствовать себя маленьким, но не ничтожным. Просто частью окружающего пейзажа. Рик лелеял в душе надежду, что отныне его визиты на виллу Гримани, будут частыми. Пусть Рите нельзя спускаться с гор, но ведь ему ничто не запрещает навещать её!
- Ты не переживай, я тебе в следующий раз кучу всего привезу! Я ведь не знал, что тебе интересно! – мальчик покосился на большого плюшевого медведя, которого сегодня, смущаясь, подарил Рите. Медведь сиротливо лежал среди игрушек, совсем не присущих девичьей комнате – сборных моделей военной техники, радиоуправляемого танка и нескольких эспандеров.
- Но теперь то, я тебя завалю игрухами и девайсами всякими.  Со мной не пропадёшь! – Рик и вправду уже составлял в мыслях список тех игрушек и гаджетов, которые с удовольствием привезёт своей новообретённой родственнице.
- Да ладно, брось. – Рита видела, что брат не понял её. – У меня всё, что нужно уже есть.
Только мальчик хотел огласить список, совершенно необходимых, но отсутствующих у сестры вещей, как в комнату вошла мама Риты.
- На сегодня игры закончились. Рик, помоги Рите убраться и иди в свою комнату, я уже постелила.
Женщина оглядела обычный для комнаты дочери разгром, и со вздохом помечтала о тех временах, когда приучит, наконец,  девочку к порядку. Дети начали не спеша убирать на места игрушки, журналы и даже несколько разобранных конструкторов. Процесс уборки заключался в вялом сваливании разбросанных вещей в одну кучу в углу комнаты, скрытом краем стола. Заметив, что брат и сестра, не сговариваясь, начали наводить «порядок» используя один метод,  мама Риты с улыбкой покачала головой и закрыла дверь. Она спустилась на кухню, заварить кофе – душа была не на месте. Сегодня, был первый визит родственников за десять лет, и он сулил перемены в устоявшейся жизни, а перемены не всегда к лучшему – это Мария Гримани усвоила очень хорошо. Мужчины, обсудив дела и вдоволь наговорившись о прошлом, уже легли, а Мария отправилась укладывать спать детей и заодно выпить чашечку кофе – он всегда её успокаивал. Мать Риты, глядя, как быстро нашли общий язык дети, радовалась за дочь – у той было не много возможностей пообщаться с ровесниками. Изредка приходила девушка из Солитариа – за небольшую плату, помогала Рите в изучении школьных предметов, которые та учила самостоятельно, да ещё реже приезжал из той же деревни окружной егерь со своим сыном. Так что  Мария беспокоилась  о возможных проблемах в общении со сверстниками, у своей дочери. Как видно – зря беспокоилась, но всё же, что-то не давало ей покоя в этот вечер. Налив из кофейника полную чашку ароматного напитка, Мария Гримани подошла к окну, и вгляделась в темноту за своим отражением.

- Вы всё время так рано спать ложитесь? – спросил Рик, тщательно скрывая зевок. Девочка заметила его борьбу с распахивающимся ртом, и едва заметно усмехнулась.
- Вообще то – нет. Иногда мы с папой ходим ночью на выпас. Он рассказывает о небе и созвездиях. Или когда наши кроли котятся. Если их вовремя не разделить – могут все помереть.
- А я, иногда, всю ночь могу не спать – когда по сетке в «Контру» рублюсь – мальчик и правду несколько раз прогулял школу, просидев  ночь перед монитором. Родители не всегда могли его контролировать,  папа часто проводил ночи на работе – он был полицейским. А мама работала в больнице. Вот и сегодня мать Рика осталась в Риме – срочный вызов помешал ей навестить семью родственников мужа.
Дети, закончив убираться, вышли из комнаты.
- Слушай Рит, давай завтра сходим на выпас, – мальчик посмотрел на сестру. – Покажи мне свой ручей.
- Придётся встать пораньше, а то вернуться не успеем. – Рита проводила брата до дверей второй спальни расположившейся на втором этаже. – Я тебя разбужу.
- Да лан, я и сам встану раньше тебя, - мальчик уже откровенно зевнул  и, закрыв дверь, пошёл к кровати. Не желая тратить времени на раздевание, Ричи скинул тапки и в чём был, нырнул под одеяло. Едва положив голову на подушку, он тут же сладко заснул – сказался чистый горный воздух и огромное количество впечатлений. Перед тем как окончательно провалиться в глубокий сон, он успел подумать: «Рик и Рита, Рита и Рик – классная команда…»
Рита, спустившись на кухню, пожелала маме спокойной ночи, поцеловав её в щёку и пошла сама укладываться. Вяло переодеваясь в пижаму, она думала о своём брате. Её интересовало – действительно ли все мальчишки такие суматошные как Ричард? Ей нравилось его мастерство во владении джойстиком, брат стремительно реагировал на опасность и демонстрировал чудеса реакции, и всё это с небрежным видом. И в то же время, Рита видела - каким ребёнком оставался брат, несмотря на трёхлетнюю разницу в возрасте, в пользу последнего.
Мария, допив кофе, посидела на кухне ещё несколько минут, позабыв про неубранную чашку, просто смотря перед собой и ни о чём не думая. Потом, спохватившись, встала и отправилась в спальню к своему супругу. Свет погас во всём доме. Луна полным диском светила в окна, освещая полы, мебель и бросая мрачные тени от неплотно задёрнутых штор. Позабытая чашка на кухонном столе сверкала расписанной стенкой.

Как много нужно человеку для счастья? Взрослый человек начнёт перечислять обстоятельства, предметы или, наконец, чувства необходимые для счастья. А что сделает счастливым ребёнка? Я часто наблюдаю такую картину: идущая парочка, серьёзный, озабоченный чем-то,  взрослый и совершенно обалдевший от радости мальчуган лет восьми, прижимающий к груди цветастый журнал. Он счастлив. Счастлив потому, что знает – придя домой, он откроет журнал и погрузится в мир любимых героев: Человека-паука,  Халка и прочих. Он счастлив ожиданием. Так же девочка, шести лет счастлива, предвкушая, как оденет в новое платье, купленное мамой для самой девочки, свою любимую куклу. Ожидание приятных событий, может подарить ребёнку огромное счастье, несоизмеримое по масштабам с самим событием. Рик засыпал совершенно счастливым. Наверное, настолько, насколько он не был счастлив никогда до этого дня. Рита долго не могла уснуть, взволнованная сегодняшним днём рождения – самым необычным и утомительным в её жизни. Ей приходилось сегодня напрягать все свои душевные силы, чтобы нормально общаться с братом – она до сих пор никогда так долго не находилась в обществе постороннего человека. И всё же она засыпала счастливой, предвкушая завтрашний день, и прогулку к ручью…
Как бы я хотел дописать до этих строк и закончить на этом. Или придумать другую историю. С весёлыми приключениями и непременно счастливой развязкой.

Решил продолжить свою историю. Эти герои уже стали частью моей жизни. И если немного нескладно, то по крайней мере от всей души. С этого момента хочу предупредить, что все совпадения с реальной жизнью, являются случайными.

Утреннее ненастье понемногу развеялось к полудню. Асфальт федеральной трассы SS38 начал разогреваться и через несколько часов грозил превратиться в тягучую чёрную реку, проехать по которой можно будет лишь на жаропрочном катере. Но пассажиров вишнёвого родстера погода волновала меньше всего. Колёса Porsh BoxterS, несколько месяцев назад сошедшего с конвейера в Лейпциге, с огромной скоростью подминали под себя километры дороги. Всего несколько минут отделяли двух молодых людей от цели их путешествия. Только что они миновали Таламону – небольшой городок на пути к Сондрио – провинциальному центру в Ломбардии. По сообщению из министерства соцзащиты, в центральной муниципальной клинике этого города начата процедура передачи документов в хоспис, одной из пациенток, которая своими данными заинтересовала благотворительную организацию, в которой работали молодые люди, за всю дорогу не обмолвившиеся ни словом. Светловолосый водитель спортивного кара был полностью поглощён управлением, да и не зачем были слова в общении с самым близким ему из людей. Лишь изредка бросал он взгляды на  своего молчаливого соседа, сосредоточенно наблюдавшего пейзаж. За те две недели, что прошли с их встречи в городке Маргерита-ди-Савойя, между молодыми людьми установилась та, особая связь, которая соединяет выживших сослуживцев. Молодых людей звали Жан и Жозе Крос. И о чём бы ни говорила их одинаковая фамилия, родственниками они не были. Целую вечность, пять лет назад, фамилия выпускника юридического факультета, неожиданно пошедшего служить в отряд специального назначения «Лета», была поводом для дружеских подначек новых товарищей Жана. Его все в шутку называли сыном командира отряда – легендарного Жозе Кроса. И хоть разница в возрасте не дотягивала и до двух лет, опыт лейтенанта, позволял ему быть «отцом» не только Жану, но и всему своему подразделению. Всего три года провёл под началом своего однофамильца, несостоявшийся юрист. Целых три года, череда бесконечных столкновений с наёмниками и террористами. Новобранец быстро превратился в ветерана, не став при этом ни трупом ни калекой. И заслуга в этом принадлежала его командиру. Его, особым образом устроенное, мышление, и опыт, сохраняли жизнь и, по возможности, здоровье всем бойцам группы «Лета», в самых жёстких стычках с противником. Даже в том самом, последнем, бою лейтенант спас жизнь Жана, не считаясь с собственной безопасностью. Две недели назад, встретив бывшего командира, Жан задал ему тот самый вопрос, на что услышал в ответ: «Не спрашивай «почему?», просто помоги мне освоиться – к «гражданке» я не привык до сих пор». И с этого момента напряжение отпустило душу оперативника Жана Кроса. Он помог  бывшему лейтенанту, а ныне просто гражданину Кросу освоится в «мирной» жизни настолько, насколько позволял ему статус доверенного служащего в особой правительственной организации. Ему даже не пришлось ни о чём просить своего дядю – начальника Второго отдела корпорации, господина Пермини.  Достаточно было назвать фамилию человека, который вдруг, спустя два года пребывания в списке мёртвых, оказался живым, и судьба лейтенанта Кроса, была решена. Вечером того же дня была устроена мрачная «семейная»попойка - лейтенант и не знал, что два года назад спас единственного родственника старика Аугусто. К утру, итогом стала пустая литровая бутыль из-под медицинского, и пополнение семьи Пермини-Крос.
Сегодняшняя поездка была одной из многих, в течении последней недели. Жозе, бывший по жизни  фаталистом, узнав о своём будущем статусе,  долго не мог прийти в себя и примириться с нынешним изворотом судьбы. Потому и тянул время, отвергая те или иные кандидатуры. Ни старику Аугусто, ни преданному Жану, он никак не объяснял своих отказов, сохраняя внешнюю бесстрастность.  Лишь однажды, позволил он себе вопрос, который с головой выдал его смятение: «Это ОБЯЗАТЕЛЬНО, должна быть девочка?» Жан, который многое помнил о прошлом своего командира, был готов к этому вопросу, и сохранил ровность тона, отвечая: «Наши учёные смогли разработать методику только для девочек. Чудо, что им и это, то удалось. Взрослые, не выдерживают шока и умирают во время процедур, то же и с мальчиками. Видимо дело в физиологии, подробности лучше у Бьянки узнать». На том и покончили с разговорами, если не считать утренних приветствий и обмена репликами за едой. Жан не торопил командира, и будучи уверен в его способности справится с любыми трудностями самостоятельно, не навязывал помощи или сочувствия. А Жозе приучал себя к мысли, что нынешняя его жизнь, лишь логическое продолжение прошлой, и он обязан смириться с её течением. Он уже внутренне приготовился принять сегодняшний вызов, и поднимаясь по ступенькам крыльца ко входу в хирургическое отделение, изгонял с выдохом последние колебания… Но ТАКОГО удара от судьбы он не ожидал. В сопровождении нервного, усталого доктора, молодые люди вошли в палату, заставленную несколькими койками, и подошли к дальней, расположившейся под окном… Всего несколько шагов оставалось сделать, чтобы подойти вплотную. Уже различимы стали каштановые волосы  на подушке… Земля, вдруг, мягко дёрнувшись, поплыла вбок, и голос доктора, рассказывавшего историю безнадёжной пациентки, отдалился, и стал лишь эхом, едва различимым в грохоте пульса, сотрясавшего всю больницу. Теперь стал понятен замысел Того, кто вершит суды в душах людей. Жозе всё ближе подходил, и всё отчётливее видел лицо девочки, по бледности способное соперничать с наволочкой. Эта бессильная, уже почти неживая девочка, в течение нескольких секунд держала душу закалённого солдата над бездной, из которой не бывает возврата. Брат, шедший рядом, почувствовал неладное, и резко всем корпусом развернулся, и протянул руки, и захолодев сердцем, готов был к уже ко всякому. Но натолкнулся на на стену. Хоть и невидимую, но вполне ощутимую стену, которая разделяет мир живых и мир мёртвых. Его командир смотрел сейчас из мира за той стеной. И смотрел он на, лежавшую на больничной койке, девочку. Жан, уже «сросшийся» ощущениями со своим братом, как это бывало на войне, ощутил диалог между этими двумя, стоящими сейчас за гранью. Несколько мгновений ушло у него, чтобы понять смысл происходящего, и потом память сама выкинула нужное воспоминание. То, что сейчас происходило в провинциальной больнице, не могло происходить в реальности. Жан смотрел на лицо, очерченное белоснежной наволочкой, и вспоминал это лицо залитое кровью, и глаза командира, так же как сейчас, глядевшие из того мира… Эхо выстрела ещё звучало, а лейтенант Крос  уже отвернулся, и бросил: «Поджигайте»!.. Это была не она. Это не могла быть она. Она умерла три года назад… И пуля, которая оборвала её жизнь, была выпущена из пистолета лейтенанта Кроса. Самим лейтенантом. И всё же, она лежала сейчас на койке в хирургическом отделении больницы города Сондрио, и умирала во второй раз. Хотя в первый раз умерла окончательно и бесповоротно. Не спавший ночным дежурством доктор так ничего и не заметил. Он всё продолжал осторожно радоваться, что нашлась при правительстве контора, которая взяла на себя ответственность за его безнадёжную пациентку. Доктор и сам был отцом, вырастившим двух дочерей, и потому судьба девочки, в течение трёх месяцев бывшей его подопечной, глубоко его ранила. Но ещё больше его ранила собственная беспомощность – прилагая все усилия, он видел, что не способен пробудить в ребёнке источник, причину к жизни. Первое время, когда девочку привезли из далёкой деревни, она была без сознания, и её организм, страстно стремился к жизни. Несмотря на жестокие травмы, и сильные ожоги, тело девочки с готовностью откликалось на попытки медиков помочь. Но стоило ей прийти в себя, она вдруг стала угасать, словно вспомнив прошлое, забыла о необходимости жить. Рита Гримани потеряла жизнь. Целиком. Всю прожитую жизнь. Прошлое отняли у неё самые близкие люди. И она не могла отыскать пути в будущее. С каждой неделей ей становилось всё хуже, и вот наконец она опять впала в забытьё, из которого выходить уже не хотела. Но судьба, дала ей ещё один шанс, в лице человека, который принял её как свой собственный шанс. Этот человек стоял сейчас перед больничной койкой, и едва шевеля губами, произносил имя.
- Генриетта…

В течении недели. Верну к жизни.

Здесь и сейчас закончится история корпорации. Это история о том, что насилие всегда приводит к несчастью, как симпатичны бы не были нам герои.   Эленая, эту историю я дарю и посвящаю тебе!       

                                                         Гибель второго отдела.
В окно кабинета рвались солнечные лучи, освещая мешанину документов, прочно обосновавшуюся на столе. Горный воздух принёс в унылый офис весенние запахи, и с ними надежду на светлое и волнующее будущее. Несильный ветер колыхал шторы, изредка открывая вид на озеро. Но, ни свежие ароматы, ни солнечные зайчики не интересовали хозяина кабинета. Телефонная трубка, всё ещё продолжала говорить торопливо и испуганно. Аугусто осторожно, словно она была хрупким античным черенком, положил трубку на аппарат. Вот и конец. Странная возня, поднявшаяся вокруг корпорации на протяжении последних шести месяцев, разрешилась самым наихудшим образом. Один из агентов «Корпорации» состоящий в должности заместителя министра обороны, только что сообщил о приказе, отданном несколько минут назад новым президентом. Армия, обычно неспешная в исполнении подобных приказов, в этот раз проявила невиданную прыть, и живо отреагировала. В запасе у «Корпорации» было всего несколько минут, может – полчаса. Привычным уже движением, сеньор Пермини вытряхнул на ладонь несколько пилюль, но не донеся до рта, выкинул в угол комнаты, сопроводив их полёт страшной руганью. Нажав на кнопку экстренного сбора, начальник второго отдела откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Неправда, что опытные солдаты не испытывают страха. Чувства, поселившиеся в душе старого разведчика, были самыми погаными в его жизни. Привыкший находить выход из самых сложных ситуаций, сейчас он встал вдруг перед непреодолимой преградой. Самым отвратительным было предстоящее объяснение с оперативниками второго отдела. Господин Пермини настолько ушёл в свои размышления, что открыв глаза, застал всю команду в сборе, за исключением, разумеется, Жозе. Видимо, мрачный настрой начальника затопил всё помещение нехорошими предчувствиями, и сотрудники смотрели на командира, не ожидая приятных новостей. Не умея сказать простыми словами, Аугусто Пермини, полковник в отставке, встал из-за стола, и вышел к строю своих подчинённых. Слова выдавились сами, и в самом отвратительном варианте – слогом казённого приказа:
- Президент Каро только что отдал приказ – «Корпорация» расформировывается. Полигон и лаборатории должны быть уничтожены, вся документация по делам второго отдела, передаётся в руки военных следователей…  Непосредственные исполнители, останутся под присмотром военной прокураторы провинции на всё время следствия. И… - отставной полковник поднял глаза на подчинённых. – Особым распоряжением президента, ваши подопечные попадают в категорию особо опасных государственных преступников. Со всеми отсюда вытекающими. Контролировать исполнение поручено группе войск второго тактического дивизиона.
Ни один из оперативников не проронил ни звука, хоть все и поняли страшный смысл слов своего командира. «Особо опасных государственных преступников» не арестовывают. Их предпочитают застрелить «при попытке к сопротивлению». Во избежание ненужных волнений в обществе. Международном, в том числе. Каждый из оперативников понял, что сила, вставшая против планов «Корпорации», слишком могущественна. И действовать,  противостоя ей, не в силах  человеческих. То самое государство, за которое они отдавали всех себя без остатка, повернулось теперь против них. Слова полковника, прозвучали смертельным приговором пятерым членам их отряда. Пятерым, уже однажды умершим, но получившим шанс. Видимо, смерть не любит, когда её обманывают. У небольшого отряда, стоявшего сейчас перед полковником Пермини, не было выхода. Но был выбор. И каждый свой выбор сделал в первую же минуту, услышав слова своего начальника. Аугусто посмотрел на каждого и произнёс:
- Бьянка, за тобой лаборатории. И, пожалуйста, позаботься о Клаэс. Феро, на тебе – больница. Оповести Жозе. Он сам решит, как поступить. Фернандо, ты на въезд. Сопроводишь «смежников». Охрану разоружить  до прихода войск. Все свободны. Жан, задержись.
Жан Крос не тронулся с места, когда оперативники двинулись к выходу. Старик Аугусто  подошёл к племяннику, и положил руку ему на плечо. Тот глубоко вздохнул и посмотрел в окно. Слов не было, ни у старшего, ни у младшего. Постояв так с минуту, они не говоря ни слова, простили друг другу все бывшие между ними нелепости, ставшие, вдруг такими незначительными. Полковник опустил руку, и отошёл к столу. Услышав, шаги своего племянника, направившегося  к выходу, старик произнёс твёрдым голосом: «К брату не иди! Он знает, что должен сделать».
Жан, не ответив, вышел.
От здания штаба до общежития всего двести метров. Виктор Хирш не терял времени потраченного на дорогу. Вытащил из пистолета обойму, выщелкнул из ствола патрон, потом вытащил из потайного патронташа, находящегося на поясе брюк, особый боеприпас и вставив в магазин, аккуратно зарядил свой H&K USP. Рано или поздно… Рано или поздно это должно было случиться. Виктор, привыкший к мысли о смерти, сейчас ничего не чувствовал. Он опустил пистолет в карман плаща и не спеша прошёл в коридор общежития. Он приближался к двери нужной ему комнаты и страстно желал хоть что-нибудь почувствовать. Сожаление. Страх. Хотя бы разочарование. Нет. Он открыл дверь. Прямо посередине комнаты стоял большой круглый стол, обычно служивший и учебной партой, и тренировочным стендом, и чайным плацдармом. Сейчас на нём выстроились в ряд плюшевые медведи различных цветов и размеров. Глядя на них Виктор не испытывал обычного для себя чувства вины – ведь когда он дарил их ей своей подопечной он и не подозревал о её настоящих нуждах. Сейчас он лишь равнодушно скользил взглядом по комнате – ни к чему чувства о том чего больше нет. Он увидел Триелу, лежащей в своей кровати. Девушка спала поверх аккуратно застеленного покрывала. Виктор подумал, что это самый лучший вариант из возможных и, неслышно подойдя, достал пистолет из кармана. За мгновение до того как нажать на курок он увидел напряжение на лице своей воспитанницы… Впрочем, через секунду это потеряло всякое значение. Оперативник отвернулся и отошёл к столу. Из-под крайнего мишки торчал уголок листка бумаги. Хирш отодвинул игрушку и взял в руку листок, исписанный аккуратным почерком своей подопечной:
«Я думаю, что так будет лучше для всех. Звонил господин Ферми. Он предложил мне защиту военной прокуратуры. Я не могу продолжать. Знаешь, ты мне никогда не нравился – такой поучительный, правильный и исполнительный. Я знаю, что ждёт всех нас. Поверь, это самый лучший исход для нашей истории. Прости меня.»
Виктор скомкал бумагу и вышел из комнаты, боясь обернуться. Она не спала! Она ждала его.  Знала, зачем он придёт, и облегчила ему задачу. Почему? Может всё было бы иначе, встреть она его, глядя ему в глаза? Смог бы он нажать на курок? «…ты мне никогда не нравился.» Он вышел на широкое крыльцо и осмотрелся. Несколько человек из службы коменданта несли собранное у охраны оружие. Виктор рассеянно похлопал по карманам плаща.
- Ребята! Подождите! Возьмите и мой. – Хирш достал пистолет . Один из служащих отошёл от группы и подходя к оперативнику, сказал:
- Господин Хирш, всех наставников просили собраться в комендатуре.
- Я знаю. Подожди секунду… - Виктор быстро поднял пистолет к голове…
                                                                   *********

Марко вбежал в спортзал и схватив Анжелику за руку, потащил за собой к выходу. Девочка послушно бежала рядом с наставником и ни о чём не спрашивала. Она не хотела открывать рот – боялась, что стоит это сделать, как из него вылетят светлячки. Последние несколько дней она с трудом их сдерживала в себе, но чувствовала, что стоит ей ослабить контроль, как они вылетят у неё изо рта и все узнают, что она совсем ни к чему не годная. Лишь ночью, оставаясь одна в комнате, она позволяла себе расслабиться и выпускала светлячков на волю. Спать ей в последние дни совсем не хотелась и она, сдерживая смех, наблюдала за светлячками, резвившимися на потолке и стенах. Но днём она ни на минуту не ослабляла внимания и не позволяла им лишнего, ведь от того сможет она сдерживаться или нет зависит её будущее. Её и господина Марко. Ведь господину Марко очень важно, чтобы его подопечная была лучше всех. Она очень старается. Марко подбежал к одноэтажному бетонному зданию – оставшемуся ещё со времён первой мировой войны пулемётному ДОТу. Он открыл тяжёлую дверь и торопливо затащил следом за собой покорную воспитанницу. Едва переводя дыхание после бега, он стал торопливо излагать Анжелике план действий. Девочка смотрела на наставника и старалась успокоить дыхание. Главное не допустить оплошности – выглядеть спокойной и сосредоточенной. Она дышала носом и не отрываясь смотрела в лицо наставника. Он что–то торопливо говорил, почти постоянно встряхивая свою ученицу за плечо. Она послушно кивала головой в тех местах, где по её мнению следовало это делать. Наставник не успокаивался. Он требовательно спрашивал что-то и смотрел ей в глаза. Она снова кивнула. Лицо Марко вдруг исказилось гримасой, словно он собирался заплакать, и он опять что-то спросил. Анжелика сосредоточилась. Ему что-то надо от неё. Она должна что-то сделать. Она смотрела ему в лицо, и видела, что он вот-вот расплачется как мальчишка. И когда по его щекам потекли слезинки, она не выдержала.
- Господин Марко, не надо, не плачьте, пожалуйста! Господин Марко, ведь я девочка и я не плачу! Вы не должны…  - Она говорила и словно проваливалась в пропасть – она поняла, что не сдержалась. Светлячки вырвались на свободу и веселясь заполнили всю маленькую комнатку. Всё пропало. Она не смогла. Анжелика запоздало прикрыла ладошками рот и испуганно посмотрела на своего наставника. Марко закусил губу и покачивая головой медленно отступал к двери. Девочка шла за ним следом и, всё ещё прикрывая рот ладонями, торопливо его успокаивала:
- Господин Марко не говорите, пожалуйста, никому! Я больше никогда не открою рот. Пожалуйста! Я никому не скажу. И Вы тоже. Никому-никому не говорите! Господин Марко! Пожалуйста! – наставник приложил указательный палец к губам, приказывая замолчать. Анжелика послушно наклонила голову и сказала шёпотом:
- Пускай это будет нашим секретом, хорошо?
- Жди меня здесь. Отдыхай. Жди. Хорошо? – Девочка опять послушно кивнула и, улыбнувшись, приложила к губам указательный палец. Марко шагнул за порог и плотно закрыл за собой дверь. Поднявшись по ступеням, он вышел на улицу. Не прошло и пятнадцати минут с тех пор, как он услышал приказ господина полковника. Времени, что-то ещё предпринимать, уже не было, да и желания никакого. В душе была пустота. Ребёнок, которого он спасал, был уже мёртв. Он устал. Тот надлом в душе, который возник, полгода тому назад никуда не делся. Он маскировался напряжённой работой последних месяцев, но вовсе не сгладился. Весь его труд, все душевные силы, пожирались всё усиливавшимся безумием Анжелики, и сегодня она полностью потеряла связь с реальностью. Что было тому виной – наркотики, усиленно вводимые его подопечной, или травма головы, полученная при аварии? Уже не имело значения. Его безрассудный, возникший от отчаяния, план показался вдруг глупым и даже постыдным. Он хотел спрятать Анжелику, и когда улягутся суматоха и беспорядок, наверняка возникнущие при вводе войск, потихоньку вывезти за пределы страны. Но сейчас ничего не имело смысла. Ничего. Марко сел на тёплую землю и стал ждать, любуясь открывающемся видом, и стараясь ни о чём не думать. Только слёзы всё никак не хотели останавливаться.
                                                                            ************
Доктор Бьянка по дороге в медкорпус, зашёл в общежитие и не обнаружив Клаэс в комнате, вышел в сад. Девочка была там. Возилась с растениями, чего и следовало ожидать.
- Клаэс, бросай это дело. Пошли в лабораторию! – сказав это, доктор развернулся и, не теряя времени, пошёл к зданию медицинского корпуса. Девочка с сожалением отложила в сторону маленькую тяпочку, и поднялась на ноги. Отряхивая руки, огляделась. На территории базы царила непривычная суматоха – солдаты охраны группами перемещались в разных направлениях, из гаража выводилась вся техника, все двери оставались открытыми. Привыкшая к тому, что на свои вопросы, ответа она не получала, сейчас она старалась угомонить любопытство, считая, что со временем всё само собой станет ясно. Глядя в спину спешащему Бьянке, Клаэс вспоминала своего первого наставника – Рабалло. Она сравнивала неспешного и рассудительного капитана с суетливым и нервным доктором, и сравнение было не в пользу последнего. Да, она вспомнила своего первого наставника уже несколько месяцев, но ни с кем не делилась  своими воспоминаниями. Она понимала, что если доктора или преподаватели узнают о том, что она может вспоминать, ей опять промоют мозги. «Хороший солдат умеет думать» - так говорил старый капитан. И Клаэс думала. Она понимала, что скоро станет ненужной «Корпорации», и пыталась найти для себя выход. Она вовсе не хотела стать «расходным материалом». Поэтому почти всё своё время посвящала разработке плана побега и способов стать недосягаемой для «Общественного блага». Ещё несколько месяцев, и она будет готова. Незадолго до своей гибели, капитан Рабалло говорил Клаэс,  что собирается кое с кем побеседовать, с кем то, кто мог изменить положение воспитанниц корпорации. Девочка понимала, что причиной смерти капитана мог быть вовсе не несчастный случай, и отдавала себе отчёт, насколько важно сохранять свои приготовления в секрете. Она шла следом за Бьянкой и чувствовала себя всё более и более тревожно. Суматоха на базе и поведение доктора казались всё более подозрительными. Девочка замедлила шаг и остановилась перед входом в корпус. Чувство опасности  не давало ей физической возможности двигаться дальше. Бьянка обернулся и нетерпеливо махнул рукой. Девочка всё ещё колебалась.
- Чёрт, я не могу ждать тебя вечно! – Доктор поспешил внутрь здания. Клаэс огляделась. Никому не было до неё никакого дела. Она была свободна. Она чувствовала, что и правда может прямо сейчас покинуть базу «Корпорации». Но тогда тщательно спланированная операция прикрытия пойдёт насмарку. Девочка ещё раз огляделась и, пересилив себя, шагнула в коридор, ведущий к лабораториям. Когда она вошла в зал с тренажёрами, где обычно происходили тесты, доктор Бьянка торопливо перебегал от одного стола к другому, набивая какие-то команды на терминалах. Увидев девочку, доктор досадливо поморщился, словно не хотел её видеть. Видимо он всё же надеялся, что она не придёт. На вопросительный взгляд Клаэс, Бьянка кивнул на одну из кушеток. Девочка села. Суетливый человек в белом халате достал из открытого сейфа шприц наполненный прозрачной жидкостью и поспешно сделал укол в плечо, ничего не ожидавшей девочке. Потом бросил опустевший шприц в угол лаборатории и продолжил свои метания между мониторами. Клаэс непонимающе смотрела на его действия и понимала, что допустила непоправимую ошибку. Не следовало приходить сюда. Надо было бежать, пока был шанс. Она поднялась на ноги и двинулась к выходу. Но тело уже переставало слушаться, и Клаэс опустилась на пол. Выбегая из лаборатории, мимо пробежал Бьянка. Воспитанница корпорации смотрела ему вслед и медленно погружалась в наркотический сон. Она понимала, что умирает, но наркотик притупил страх смерти и подарил покой на несколько минут. Последних минут. Клаэс вспоминала. Или, может, фантазировала. Предыдущая жизнь казалась такой наполненной, настоящей. Её друзья. Игрушки. Книги. Рабалло. Он напомнил ей дедушку. Дедушка так же смеялся, лишь слегка кривя губы и собирая морщины вокруг глаз. Девочка потёрлась щекой о холодный пластик пола, вдруг ставший тёплой ладонью дедушки, трепавшего свою воспитанницу по лицу и произносящего: «Хороший солдат умеет думать».
                                                                                   *******
Жан вышел из штаба и быстро двинулся в сторону стоянки. Путь его лежал мимо полигона, и он точно знал, что застанет свою воспитанницу за очередной тренировкой.  Чтобы не терять времени, он гаркнул во всю мощь лёгких: «Рико! Ко мне! Живо!!», и продолжил путь к стоянке. Несколько секунд спустя из двери тира выбежала растрёпанная Рико и побежала к наставнику напрямик, не утруждая себя путём через калитку. Что она усвоила за время общения с Жаном – это необходимость незамедлительного исполнения всех приказов. Сказано: «Живо», значит надо и правда «живо». Одним гибким движением, перемахнув через высокий забор, Рико быстро пошла справа-сзади, как обычно ходила за своим наставником. Оперативник подбежал к тёмно-вишнёвому «Поршу» своего брата и, сев в него, завёл двигатель. Рико нырнула на соседнее сидение. Жан выжал газ и рванул за территорию базы мимо пустовавшего КПП.
- Слушай меня внимательно – Жан говорил короткими отчётливыми фразами, словно отдавал приказы. – Сейчас мы едем в Швейцарию в Цюрих. Оттуда самолётом в Рейкъявик. Там на пересечении Холсвегур и Камбсвегур дом с башенкой. Вот запасной ключ. Если мы разделимся, доберись до отметки и жди меня там. Вот пояс с документами и деньгами. Если вдруг я долго не приду, обратись по адресу, записанному на стене за зеркалом в коридоре, тебе скажут что делать.
- Какое задание? – Рико старалась меньше задавать вопросов, понимая, как сосредоточен её наставник.
- Никакого задания. Мы покидаем корпорацию. – Жан ограничился этим шокирующим заявлением.
- Что же мы будем делать? – девочка растерянно смотрела на старшего, и не могла поверить в то, что он только что сказал.
- Жить. Просто жить. – Жан кинул короткий взгляд на воспитанницу, на долю секунды отвлекшись от дороги, стремительно уходившей под колёса мощного автомобиля. Они удалялись от Лаго ди Лей, на берегу которого расположилась база корпорации. Двигаясь с такой скоростью, они должны были уже через час оказаться в Цюрихе. Жан продолжал сосредоточенно вести машину, а Рико старалась привыкнуть к мысли, что теперь навсегда лишается цели в жизни. Ещё несколько минут назад всё было просто – нужно всего лишь выполнять приказы и стараться делать работу как можно лучше. Можно бесконечно совершенствоваться в искусстве владения оружием, или нарабатывать необходимую в бою реакцию. А что делать, лишившись цели? Рико бросила быстрый взгляд на своего наставника. Нет. Цель у неё никто не отнимал. Безопасность господина Жана. Она сделает всё, чтобы он был в безопасности. Жан сбросил скорость перед очередным поворотом и слишком поздно заметил перегородивший проезжую часть бронетранспортёр. Их ждали. Едва они показались из-за поворота, на башенке «Росомахи» заработала MK-44 Bushmaster – 30-ти миллиметровая автоматическая пушка. Осколочные боеприпасы, выплёвывающиеся со скоростью двести выстрелов в минуту, не оставили сидящим в машине ни малейшего шанса. Единственное что успел сделать взвинченный до предела оперативник – сместить своё тело вправо, в безнадёжной попытке прикрыть свою подопечную… Несколько минут спустя искорёженная груда металла, когда то бывшая мощным спорткаром, вспыхнула, подожжённая очередью зажигательных патронов выпущенных из пулемёта БМП.
                                                                    **************
Сидевшие в пассажирском отсеке вертолёта Sikorsky S-92, два десятка десантников, сосредоточенно слушали приказы важного чиновника из министерства. Несколько минут назад сержант Минелли представил солдатам своего взвода этого человека, как полковника Чезаре д'Эстэ. Прямо перед загрузкой в вертолёт полковник – жилистый, худощавый мужчина средних лет с ёжиком седых волос, раздал бойцам фотографию девочки – каждому по снимку. И сказал хриплым голосом: «Это ваша цель. Что бы ни случилось, хоть сдохните без покаяния, но эту девочку найти и беречь как собственную мамочку. Всех кто рядом уничтожить. Если хоть один волос с её головы сдунете – глаза высосу!» Бойцы как то сразу признали право полковника заправлять в группе – солдат чувствует надёжного командира спинным мозгом. Сейчас, вооружившись системой связи «Vector», десантники проводили короткий брифинг прямо на подлёте к объекту. Полковник показал подробный план базы, которую его взвод должен был штурмовать, и чётко разъяснил – любой вооружённый служащий «Корпорации» немедленно уничтожается, безоружный – обездвиживается. Основная задача - розыск и охрана указанной цели – девочки с фотографии. Что за нужда была в этой девочке, никому из солдат дела не было – возможно заложница, возможно ценный свидетель, или родственница какой-нибудь «шишки» из правительства. Не важно. Их дело - выполнять задачу. Убедившись, что важность задания уяснили все бойцы подразделения, Чезаре мысленно усмехнулся – именно такие – исполнительные  и  нелюбопытные солдаты нужны ему были для выполнения своей миссии. Он оставит их захватывать базу, а сам направится туда, где должна была находиться его цель с вероятностью девяносто процентов…
Жозе проснулся от накатившего чувства тревоги. Дыхание частое, лоб покрыт испариной, глаза под повязкой, словно два сердца в черепе – пульсируют в ритме кровотока.
- Генриетта?
- Да, господин Жозе.
- Быстро, неси мой пистолет из сейфа. Набери в бутылку воды.
- Да. – Девочка сорвалась с места, оставив Жозе в палате одного. Оперативник сел на кровати, спустил ступни на пол и принялся аккуратно сматывать повязку. Шансы, что он сможет что-то увидеть – небольшие, но это лучше чем ничего. Спустя минуту, лейтенант убедился, что без повязки он не менее беспомощен, чем в ней. Ориентируясь по вспоминаемым местам расположения мебели, он подошёл к выходу в коридор. По лестнице торопливо перемещались лёгкие башмачки – для мужчины, слишком лёгкие, для девочки слишком тяжёлые. Всё понятно – Феро. Она часто навещала Жозе Кроса.
- Феро, что случилось?
- Код тридцать три! – Феро запыхалась, и говорила неразборчиво. – На подходе вертолёты с десантом - девочек в расход, нас на нары.
- Уходи! Обеспечь прикрытие Генриетты, и уводи её в подвал. Можете спрятаться в водостоке. У Генриетты будет вода. Через неделю выбирайтесь, но осторожно. Я на тебя рассчитываю. – Говоря, мужчина ободряюще гладил Феро по голове и пытался угадать её настроение. Девушка успокаивала дыхание, а в это время послышались шаги Генриетты. Жозе протянул руку, и в ладонь удобно легла рукоять его «Sig Sauer P-226». Потом, повернув голову в сторону девочки, слепой оперативник медленно и веско произнёс:
- Генриетта, ты идёшь с Феро, делаешь всё, что она скажет. Обо мне не беспокойся. Удачи. – Жозе понимал как важна сейчас каждая секунда.
-  Нет. Я тебя не оставлю. – совершенно другой тон. Словно это и не та Генриетта говорит: – Пошли вместе с нами.
- Я не влезу в водосток, только внимание привлеку к подвалу. Уходите. Со мной будет порядок. Меня не тронут. Я свяжусь с вами через неделю. – Жозе говорил так убедительно, что сам легко поверил  в свои слова. Он слегка толкнул девочку, поторапливая – уже отчётливо слышался звук двигателя десантного вертолёта. Убедившись, что остался один, мужчина не спеша вернулся в постель. Пистолет спрятал под одеялом и принялся ждать, вслушиваясь в шум за окном. Напрасно говорят, что слепым людям природа компенсирует обострённым слухом. Как ни напрягал слух лейтенант, хриплый шёпот, прозвучавший у самого уха, оказался неприятным сюрпризом:
- Жозе Крос, полагаю?
- Кто здесь? – вполне правдоподобно изобразил испуг лейтенант.
- Брось прикидываться, Крос! Где она?
- О чём вы говорите? Я не Крос! Меня зовут Ферми! Адамо Ферми! Свяжитесь с министерством! Вам подтвердят! – Жозе тянул время.
- Я бы поверил тебе, но дело в том, что мы уже встречались раньше. Помнишь, Солиа? Меня наняли разобраться с твоим отрядом. Ты был легендой среди наёмников. Но мы вас переиграли.
Жозе умел владеть собой. Он даже в лице не изменился, сохраняя испуганное выражение:
- Я ничего не понимаю! Кто вы?
- Я?- хриплый голос ненадолго умолк. – Я Чезаре д'Эсте – отец  девочки, которую ты зовёшь Генриеттой.
Это был сильный удар. Жозе не смог больше играть. Он откинулся на подушку и закрыл глаза. В наступившей тишине звук взводимого курка прозвучал отчётливо.  Тихий голос Генриетты прозвучал от двери:
- Что же ты так долго, папа?
- Генриетта, нет! – Жозе бросил своё тело вперёд сбивая Чезаре с ног. Лейтенант сразу понял кому предназначалась пуля. – Нет! Опусти оружие! Опусти!
Если отец пришёл за его воспитанницей – это был идеальный вариант решения ситуации. Он мог предоставить ей защиту, а Жозе - нет. Однако, сильные руки д'Эсте легко отбросили лейтенанта в сторону и его хриплый голос произнёс:
- Рита…
Звук этого имени  горячей волной прошёл по всему телу девочки и пистолет сам собой опустился. Однако Чезаре не хотел на этом останавливаться.
- Рита. Ты можешь убить меня. Прямо сейчас. Как только захочешь. Но я не хочу, чтобы ты это делала. Я хочу рассказать тебе о твоей маме. Я хочу услышать как ты жила. Я хочу показать тебе твой дом.
- Ты убил моего отца.
- Нет, Рита! Он не твой отец! Он украл тебя у меня. Он убил твою мать…
- Это ты убил мою маму!!! – девочка плакала, всхлипывая навзрыд. Она медленно шла к Чезаре и, плача, говорила: - Ты убил маму, папу, Рика, ты и меня убил… Как ты мог, папа? – она вплотную подошла к седому мужчине и выронила пистолет из непослушных пальцев.
Жозе слушал эти голоса и счастливо улыбался. Он прощён. Он знал это. То, что происходило сейчас в этой палате – это знак о том, что он прощён…
Чезаре нежно обнял вздрагивающие плечи дочери, и впервые за десять лет заплакал.

                                               ******************                                              Конец, нафиг!

Отредактировано perezz (2010-08-31 20:31:25)

ну, хотя бы парочку нашла бы. Вроде того: "Ах, как мне понравилося! Какая трагическая развязка." или "Чушь полная! Итальянцы никогда свои БТР "Россомахой" не называют." или "Сплошные сопли - все плачут и плечами вздрагивают". А то я даже и не знаю...

Ага. Тронут. Приятно читать твои слова, хоть и понимаю, что не заслужил искреннего восхищения. но я буду стараться.